admin | 09.06.2006

МК: Езда на погонах.

Начальник криминальной милиции Красногорска сбил человека и объявил себя в розыск
Сегодня, девятого июня, в Красногорском городском суде начинается слушание дела по обвинению Сергея Насыровича Тазикаева, который нарушил Правила дорожного движения, в результате чего погиб подросток.
     На российских дорогах ежегодно погибает свыше тридцати тысяч человек. Суды завалены “дорожными” делами. Но дело по обвинению Тазикаева смело можно назвать из ряда вон выходящим. Потому что обвиняемый — начальник криминальной милиции Красногорского УВД. И не только поэтому…

Вечером седьмого сентября прошлого года Андрей Сеславинский должен был приехать на встречу с друзьями. Но почему-то не приехал. Друзья стали звонить ему по мобильному телефону. Вначале телефон не отвечал, а потом в трубке раздался голос женщины. И эта женщина сказала, что она врач “скорой помощи” и находится сейчас на 27-м километре Волоколамского шоссе, где погиб некто Сеславинский, ехавший в сторону области на своем мотоцикле “Ямаха”.
Спустя считанные минуты на место трагедии приехал отец Андрея, Сергей Борисович Сеславинский. Тело Андрея находилось в придорожном кювете, а его правая нога лежала на проезжей части. Кроме машин милиции и “скорой помощи” Сергей Борисович увидел автомобиль “Мицубиси Монтеро спорт”. Он был пуст и стоял неподалеку.
     На самом деле ничего, кроме тела сына, Сергей Борисович не видел. Он сидел рядом с ним до тех пор, пока его не забрали. Потом приехала жена, мама Андрея, ее брат. Стали собираться люди. От них и стало известно, что мотоцикл, на котором ехал Андрей, столкнулся с “Мицубиси”. Им сказали, что водитель с места происшествия скрылся, но тогда это не имело значения.

И уж тем более не имело значение то, что машина принадлежала первому заместителю начальника Красногорского УВД, начальнику криминальной милиции города Сергею Тазикаеву.
     Кто-то сказал родителям Андрея, что машину Тазикаева угнали. И неизвестно, кто был за рулем в момент столкновения. И целую неделю они думали, что в самом деле неизвестно.
* * *
     А в это время Тазикаев позвонил своему заместителю Андрею Викторовичу Рябцеву. Из протокола допроса свидетеля Рябцева: “Примерно в 20 часов мне на мобильный телефон позвонил Тазикаев Сергей Николаевич и попросил приехать на 27-й км Волоколамского шоссе к ресторану “Авшар-Клаб”, но для чего именно, он не сказал. Я на своем личном автомобиле подъехал к указанному Тазикаевым месту. Я обратил внимание, что Тазикаев стоит около своего автомобиля “Мицубиси”, при этом машина Тазикаева стояла на обочине Волоколамского шоссе в сторону п. Нахабино, примерно в 70 метрах от здания ресторана. Также я обратил внимание, что около здания ресторана стоят неизвестные мне люди. Подойдя к нему, я обратил внимание, что он находится в шоковом состоянии. После этого он попросил отвезти его в дежурную часть Красногорского УВД, но для чего, он мне не объяснил. Мы приехали в дежурную часть, где Тазикаев остался, а я поехал по своим делам. Когда мы ехали в дежурную часть, Тазикаев мне ничего не рассказывал. Я его ни о чем не спрашивал”.

     Правильно сделал, что не спрашивал. Вряд ли начальник стал бы ему рассказывать, для чего едет в УВД. Потому что Рябцев, который застал Тазикаева возле принадлежащего ему автомобиля, сильно удивился бы, узнав, что в управление внутренних дел Тазикаев спешил, чтобы написать следующее заявление:
     “Прошу вас принять к розыску принадлежащую мне автомашину “Мицубиси Монтеро спорт”, угнанную от дома 7 сентября 2005 года вечером”.

     Заявление написано каллиграфическим почерком. Если Тазикаев и был в шоковом состоянии, руки у него не дрожали.

     В связи с заявлением Тазикаева был объявлен “план-перехват”. Перехват по понятным причинам закончился безрезультатно. А дальше мы вступаем в область догадок. Если машину Тазикаева угнали, зачем спустя сутки он сдал кровь для определения наличия алкоголя? Видимо, ему пришлось рассказывать, что произошло на самом деле. А почему спустя сутки, а не в тот же день? Видимо, потому, что через 24 часа алкоголь улетучивается.
* * *
     8 сентября было возбуждено дело по статье 264 ч. II УК РФ: нарушение Правил дорожного движения, повлекшее по неосторожности смерть человека. Считалось, что за рулем “Мицубиси” был неизвестный. Злые языки утверждают, что к вечеру 7 сентября Тазикаев выключил мобильный телефон, однако ему передали, что привезут в управление с применением силы и предъявят свидетелям случившегося. Что было на самом деле, мне неизвестно. О свидетелях мы поговорим в свое время. Но факт тот, что спустя неделю после гибели Андрея Сеславинского, а именно 15 сентября, в 9 часов 35 минут, Тазикаев делает явку с повинной.

Вот она: “7 сентября 2005 года примерно в 19 часов 40 минут я на принадлежащем мне автомобиле “Мицубиси Монтеро спорт” выехал от здания Красногорского УВД в сторону моего проживания, то есть по Волоколамскому шоссе. Доехав до площади поселка Ново-Никольское, я обратил внимание, что у меня мало бензина. После чего на светофоре я развернулся и поехал по Волоколамскому шоссе в сторону Москвы на заправку ТНК, которая расположена на 27-м километре шоссе. Подъезжая к АЗС ТНК, я снизил скорость и перестроился в крайнюю левую полосу по ходу движения, так как собирался совершить поворот налево, через разрыв двойной сплошной линии. Было вечернее время, то есть уже смеркалось, ехал я не быстро, так как боялся пропустить место разрыва. Проехал ресторан “Авшар-Клаб”, неожиданно что-то мелькнуло с левой стороны машины, произошел хлопок, и я по инерции дернул руль вправо и, выровняв машину, продолжил движение. Я не почувствовал никакого столкновения с каким-либо крупным объектом. Я решил посмотреть, что произошло, и, развернувшись на полосе разрыва, поехал в сторону области по крайней правой полосе. Немного проехав, я увидел впереди людей, принял вправо и остановился на дороге, которая ведет к ресторану “Авшар-Клаб”. Выйдя из машины, я услышал, как кто-то сказал, что произошло ДТП с участием мотоциклиста. Я стал осматривать свой автомобиль и увидел повреждение на левой передней части своей машины. Я понял, что хлопок, который произошел, когда я двигался в сторону Москвы, был результатом столкновения моей автомашины с мотоциклистом. Я подошел к нему и понял, что он погиб, а также на шоссе увидел оторванную ногу. Поскольку я человек очень эмоциональный, от увиденного у меня наступило состояние шока. После чего мои действия были неосознанными, эмоциональными. Мысли о том, чтобы уехать с места происшествия, у меня не было. Я стал звонить в дежурную часть, чтобы сообщить о случившемся, но не дозвонился. Я услышал, что кто-то из присутствовавших уже вызвал службу спасения… Я стал дожидаться сотрудников милиции. Мне показалось, что они слишком долго не приезжают. У меня было состояние стресса. Для того чтобы меня кто-то поддержал, я позвонил Рябцеву А.В. Он подъехал. К этому времени мне стало плохо, я сел в машину и, ничего не объясняя, сказал ему, чтобы он отвез меня отсюда. Я находился в состоянии шока и по дороге позвонил в дежурную часть, не могу пояснить почему, я сообщил, что мой личный автомобиль угнали. Когда я приехал в дежурную часть, дежурный сообщил мне, что по моему звонку был введен “план-перехват”, и предложил написать заявление об угоне автомобиля. После чего, продолжая находиться в состоянии шока, я написал заявление об угоне, вышел из дежурной части, сел в такси и попросил отвезти меня домой. Через некоторое время я осознал, что совершил большую глупость, так как уехал с места происшествия… Утром я хотел прийти и сообщить об этом, но боялся последствий происшедшего, а также боялся осуждения со стороны сослуживцев. В то же время я хотел встретиться с родственниками потерпевшего, объяснить, что произошло, оказать помощь, но не мог сделать этого, поскольку в состоянии шока я заявил об угоне автомобиля. Больше с такой тяжестью на душе я ходить не могу, поскольку понимаю, что мой поступок, уход с места происшествия, а также заявление об угоне, противоречат моим человеческим принципам, моей чести как офицера милиции. В связи с этим я принял решение, сегодня решил рассказать, что произошло на самом деле, и добровольно, по собственной инициативе, явился в прокуратуру”.

     Даже поверхностный анализ этого интереснейшего человеческого документа говорит о том, что состояние шока, о котором так настойчиво упоминает Сергей Насырович, приобрело у него какую-то своеобразную форму. В результате чего все изложенное Сергеем Насыровичем как-то… ну, переместилось в сторону от реальности.

     Тазикаев пишет о том, что собирался заехать на заправку на 27-й км Волоколамского шоссе, если ехать в сторону области. Для чего он стал готовиться к повороту налево. Вот удивительно. Зачем такие хлопоты, когда в нескольких метрах от предполагаемого места поворота, по ходу движения в сторону Москвы, тоже находится автозаправка? Не знать об этом начальник криминальной милиции Красногорска, согласитесь, не мог. Однако он говорит, что аккуратно развернулся и поехал в обратном направлении по крайней правой полосе. Правда, в это время услышал хлопок — ну, подумаешь, какой-то посторонний звук, ничего особенного. Однако увидел впереди людей, остановился и тут-то узнал, что погиб мотоциклист. Мотоцикл “Ямаха”, на котором в крайнем правом ряду ехал Андрей Сеславинский — как выяснилось, ехал на скорости 60 км в час, то есть ничего не нарушал, — весит около тонны. Маловероятно, что эта тонна, скользнув по левой стороне машины Тазикаева, была похожа на пчелку. Удар колоссальной силы — вот что это было. И сколько-то метров мощный джип тащил “Ямаху” по шоссе. Ведь уже после того, как мотоцикл оторвался от джипа Тазикаева, Андрей пролетел несколько десятков метров.

     Причина столкновения остается вне явки с повинной. Это понятно, потому что в картине, нарисованной Тазикаевым, отсутствует само столкновение. Но в чем же тогда он раскаивается? В том, что уехал с места происшествия и на нервной почве заявил об угоне. А ведь он должен был оставаться на месте происшествия и дать показания, которые могли бы помочь следствию найти виновного. Именно уход с места и заявление об угоне, которого не было, противоречат человеческим принципам Тазикаева и его офицерской чести. Если вдуматься, он почти святой. Кто-то врезался в мирно ехавшего мотоциклиста и сбежал. И его совесть не мучает. А обыкновенный свидетель, человек, который ехал по своим делам и вдруг услышал какой-то хлопок, — он терзается муками. Возвышенно!

     22 ноября на допросе в качестве подозреваемого Сергей Насырович отказался отвечать на вопросы следователя, сославшись на 51 статью Конституции РФ.

     6 апреля на дополнительном допросе Тазикаев делает новое заявление: оказывается, в момент столкновения мотоцикла с автомобилем — вспомнил! — автомобиль находился в неподвижном состоянии и был на своей полосе движения.

     А 6 мая, на допросе в качестве обвиняемого, Сергей Насырович снова отказался отвечать на вопросы следователя. Налицо четкая и последовательная линия поведения, офицерская прямота руководит всеми действиями подполковника Тазикаева.
* * *
     Следствие по делу вела Красногорская городская прокуратура. Вначале оно было поручено следователю А.В.Фиголю, однако вскоре оказалось в производстве заместителя красногорского прокурора Михаила Валерьевича Попкова. Причем вступление Попкова в дело сопровождалось анекдотическим обстоятельством. Он отказался возбуждать дело по 306-й статье о ложном доносе. На том основании, что в заявлении Тазикаева отсутствует предупреждение об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Выходит, начальник криминальной милиции мог об этом не знать. С другой стороны, чем черт не шутит…

     За восемь месяцев напряженного труда удалось установить и допросить трех свидетелей. Первые два — менеджер Елена Нефедова и ее сын Денис Калинин. В тот вечер они приехали в “Авшар-Клаб” на ужин по случаю дня рождения. Вышли покурить, услышали скрежет металла и увидели летящего боком мотоциклиста и то, как он оказался в придорожном кювете. Денис стал звонить в “скорую” и в милицию. И Нефедова, и Калинин обратили внимание на джип темного цвета, который стоял на площадке заезда к ресторану. Они видели, как из этого джипа вышел мужчина, видели, как за ним приехала другая машина, описали его приметы. Однако очной ставки с Тазикаевым, представьте себе, не было. Если бы расследованием руководил вчерашний выпускник юрфака, такое упущение не стоило бы и комментировать. Но заместитель прокурора города, видимо, просто не нашел нужным это делать. Кстати, как следует из показаний Нефедовой, перед рестораном собралась толпа людей. А свидетелей оказалось всего двое. Третий же — сторож садоводческого товарищества “Игрушка” Александр Геннадьевич Туманов — возник из осеннего сумрака спустя два с лишним месяца после случившегося. Оказывается, в тот вечер гражданин Туманов вез с дачи рабочих и оказался на Волоколамском шоссе как раз в тот момент, когда случилась авария. В тот вечер Туманов звонить никуда не стал — там и без него, как следует из его показаний, было полно народу. А вот спустя два месяца он все же решил сообщить свои наблюдения в Красногорскую прокуратуру. Спросить бы у гражданина Туманова, все ли проезжающие мимо него машины он запоминает с такой пронзительной ясностью или только один джип почему-то врезался в сознание? Я бы и спросила, но я ведь не прокурор. А следователь спрашивать не стал. Ему, конечно, видней.

     Согласно заключению В.В.Журавлева и А.А.Макарова, которые проводили автотехническую экспертизу, “столкновение транспортных средств было встречным, контактное взаимодействие произошло левой передней частью автомобиля и левой боковой частью мотоцикла… Столкновение произошло на стороне движения мотоциклиста”. Получается, что, выехав на встречную полосу, джип врезался в мотоцикл. Если скорость мотоцикла, по мнению экспертов, составляла приблизительно 60 километров в час, выходит, что джип несся как угорелый. Все это совершенно не совпадает с картинкой, изображенной Тазикаевым.
* * *
     На похороны Андрея Сеславинского пришли сто человек. Его родители понятия не имели о том, что 17-летний подросток, который учился в частной школе и больше всего любил читать, успел обзавестись друзьями среди компьютерщиков, байкеров, сверстников из деревень поблизости от Опалихи, где находилась их дача.

     Родители Андрея души в нем не чаяли. Усидчивый, очень работоспособный мальчик большую часть времени проводил за письменным столом. Отец мечтал о том, чтобы он окреп, начал заниматься спортом и научился стоять за себя. Он отвел Андрея к отцу братьев Морозовых, игроков НХЛ, но выяснилось, что он не подходит для коллективных видов спорта. Он уже успел раскрыться и стать личностью, которая предпочитала действовать самостоятельно. Тогда Сергей Борисович предложил сыну попробовать заняться боксом. Андрею этот спорт пришелся по душе. Он возмужал и расправил плечи.

     Последний год своей жизни Андрей провел в Англии. Это заслуга мамы, Ирины Александровны. Надо было не только найти деньги, но и подготовить сына к предстоящим испытаниям. Родители беспокоились, как он сумеет наладить жизнь в чужой стране. Во время терактов в Лондоне Андрей находился там. Именно по этой ветке метро он ездил на занятия. Родители места себе не находили. Кто же знал, что беда ждет его дома. Он учился в Школе короля Франциска и поступил в Оксфордский университет на отделение экономики и менеджмента. Многие готовы заплатить за учебу своих наследников в самых престижных университетах мира, но мало кто способен пройти предварительные испытания. Андрей с блеском преодолел этот рубеж. Его действительно ожидало блестящее будущее. Все лето он прожил в Опалихе, гулял, встречался с очень красивой девушкой. Он должен был улететь в Англию 5 сентября, но неожиданно выяснилось, что в университете не получили подтверждения перевода денег за учебу. И отъезд перенесли на 10 сентября. А седьмого он погиб.
* * *
     В самом начале расследования следователь А.Фиголь сказал Сеславинскому, что Тазикаев очень мучается и хочет поговорить. Сеславинский спросил: “О чем?”

     С тех пор подполковник Сергей Тазикаев не сделал ни одной попытки встретиться с родителями погибшего Андрея. Может, и правильно. Говорить им не о чем. Уже не о чем.

     Сергей Сеславинский, отец семейства, удачливый бизнесмен, человек внушительной комплекции, спортсмен не робкого десятка, наверное, уже и сам не замечает, что при одном упоминании об Андрее у него выступают слезы. Страшные мужские слезы. Но будет еще страшней, когда они иссякнут. Что говорить о матери? Я и слов-то таких не знаю.

     У Сеславинского тоже есть машина, он не первый год за рулем и понимает, что на дороге бывает всякое. Но он не понимает и никогда не поймет, как Тазикаев мог уйти с места столкновения. Именно на этом месте земля, на которой прежде так уверенно стоял Сеславинский, дала трещину. Он учил сына быть мужчиной. И правильно делал. Мужчиной быть трудно. И погоны и оружие тут ни при чем. Есть вещи, которых мужчина допустить не может, пусть даже ценой карьеры, поста, общественного мнения. А бывает — и жизни.
* * *
     А про солдат говорят: честь и место без сдачи.

     Ведь помимо всего прочего Сергей Насырович Тазикаев — начальник криминальной милиции города. Я уж не говорю о доказанном факте, одно только подозрение в ложном доносе и оставлении места происшествия для офицера милиции непереносимо. То есть офицер-то, может, и перенесет позор, чего не сделаешь для спасения живота. Но вот люди, в глазах которых он — олицетворение закона и порядка, — люди этого не примут.

     Или примут?

     Возможно, это и есть главный вопрос.

     Если бы родители погибшего Андрея не забросали жалобами все возможные инстанции, следствие, как все мы понимаем, могло плавно сойти на нет. Потому что власть своих не сдает и на том держится. Так происходит не только в России, так происходит везде. Вопрос лишь в том, готовы ли люди с этим мириться. Рухнет мир или не рухнет — по-прежнему зависит от людей, живущих в этом мире. Мире, в котором врач должен лечить, а милиционер — защищать, а не убивать и заметать следы.

     6 мая начальнику криминальной милиции Красногорска подполковнику Тазикаеву было предъявлено обвинение в нарушении правил дорожного движения, повлекшем смерть человека, и ложном доносе. Сегодня начинается суд.

     Кого он будет защищать: закон или человека, который работает в этом же здании, за тонкой стенкой, отделяющей честь от бесчестия?
    
     P.S. После предъявления обвинения потерпевшие обратились с ходатайством об отстранении Тазикаева от должности. Но заместитель прокурора, который составил обвинительное заключение, не нашел оснований для этого. Пусть руководит борьбой с криминалом. А что такого?
     
Московский Комсомолец
от 09.06.2006