Написал за половину суток три части небольших набросков и часть с мелкими набросками. Картинки Владимира Манюхина прямо стали отражением реальности. Не стал дописывать всю фантастическую «повесть», а зря. Память-то как у рыбы – три секунды, и «здравствуй, новый чудный мир». Так что четвёртая часть писалась долго и урывками. Что вышло, то вышло. Сами увидите: Какая огромная разница между первыми тремя частями и четвёртой.


Что сказать про саму сказку? Да не читайте вы её. То, что там куча совпадений по именам, местам, событиям? Так это не просто случайность – я не верю в случайности. Это… как бы, чёрт побери, сказать? Это Чистое Совпадение Ассоциативных Рядов действительности, фантазии, тех мёртвых чувств и воспоминаний, что остались на тот момент в голове.


Если вдруг соберётесь читать «это», то просто помните: «22 сентября 2018 года», а то, что воет почти каждую неделю сирена на улице, так это просто проверка работоспособности систем «гражданской обороны»… граждане, правда, об этом не все и не всегда знают. Не суть.

Песни земляных червяков.

Сказка по мотивам игры Half Life и стихов Арсения Тарковского, и другого прекрасного искусства апокалипсиса.


Часть 1: Мы всё ближе.

Москва. 2016 год вечер 18 сентября. Из Сколково в Курчатовский привезли новый атомный реактор Петрика. А работники института не получали зарплату уже три месяца, да, науку их уже никто не спонсирует, а разработки давно поменяли на яхты и мешки с зелёными деньгами. На дверях института с внутренней стороны висит саркастическая просьба: «Тот, кто будет последним уезжать из страны, погасите свет в аэропорту, пожалуйста».


Последний МНС, так и не выплативший кредит за квартиру, которую так и не построило СУ-155, сидит на стержнях нового реактора и понимает даже своим кандидатским умом, что это говно, которое установили, всё равно работать не будет. Он со слезами на глазах вспоминает 564 местные федеральные телевизионные группы, которые снимали торжественную закладку 124 тонн обогащённого урана в реактор самим… вслух не произносят.


Он сидит в окружении здорового зелёного свечения на угольных стрежнях, которые так и не опустили в реактор, так как они не подходят по размеру, да и сам тельфер просто прикручен для виду – он куплен на Тайване и, кроме двух ящиков с помидорами, поднять ничего не может.


Вечерело. В руке МНС так и остался открепительный талон, который у него ни в одном из избирательных участков, по которым их возили, так и не забрали. Домой не хочется. Да и зачем? Жена ушла из землянки в Серебряном Бору, так и не получив обещания купить ей 7-й айфон. В руках гамбургер из забегаловки «Едим дома» с наполовину отклеившейся наклейкой, под которой виден логотип Макдоналдса.


Сверху садилось солнце, снизу поднималось тепло. Тошнило, но вряд ли это из-за радиации, ведь на камеру сам Петрик Самому обещал стабильность. Спирт не выдавали уже несколько лет, так как по телевизору сказали, что 128 молей C2H5OH разрушают всё мыслящее в округе 120 парсеков, пришлось подставить рот под капли воды, капающие из второго контура…

<>Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
И на стержнях тепло.
Только этого мало.

Всё взорваться могло,
Ведь реактор не малый,
Кнопка "Пуска" в руке,
Только этого мало.

Понапрасну ни зло,
Ни Москва не пропала,
Все горело светло,
Только этого мало.

Жизнь ударной волной
 Берегла и спасала,
С монтировкой в руке,
Только этого мало.

Листья все обожгло
 И домов наломало.
На душе так светло,
Только этого мало.

Тёплый пепел бодрит,
ОЗК не спасало.
На руинах Кремля
 Радиации мало.

Бюллетень на стене
 И глаза либерала,
В них я вижу себя,
Да, осталось так мало.

Через тысячу лет,
Словно и не бывало,
Здесь распустится лес,
Разве этого мало?

Часть 2: Зелень неба.

Барвиха. Тот же вечер. «Забавные люди», - думалось студенту педагогического института. Сегодня был праздник. Декан отпустил со второй пары немецкого языка и пообещал покатать на автобусе, покормить в хорошей забегаловке, познакомить с интересными людьми и в конце подарить 500 рублей – во пойдёт житуха! В ответку надо было всего лишь с паспортом подойти с сокурсниками к ближайшему учителю на избирательном участке и поставить подпись да отдать пару бумажек… Жалко, что ли?


Ах, да, забавные люди. Когда его автобус проезжал на территорию какого-либо избирательного участка, то обязательно находились пару человек, которые плевали в автобус, а за это их местные полицейские называли экстремистами и крутили им руки, запихивали в анус неоткрытую бутылку шампанского и куда-то уносили. «Праздник же у людей тоже».


На этот раз экскурсовод строго-настрого сказал не общаться с посторонними, выдал всем по пачке бюллетеней и, перекрестив, открыл дверь автобуса. В коридоре школы их встретила училка и коротким вопросом: «Аусвайс? (Паспорт)» - посмотрела на корочки и повела к столам. Кабинок не было. Зато обещанные интересные люди давали интервью всё тем же 564 телевизионным группам и говорили, насколько они счастливы. «Wieviel? (Сколько?)» - кто-то дотронулся до плеча. Да, пора отдавать долг. «16», - ответил студент, расписался и начал запихивать бумажки в урну.


Вдруг какой-то придурок с бейджиком «наблюдатель» начал орать про вброс, звать какого-то главу, но его быстро скрутили. Последним всхлипом из тела наблюдателя вылетело слово: «Гнида». Стало как-то тошно.


Приятный лесной воздух с примесями то ли пластиковой каши, то ли растворителя для редкоземельного металла чугуния щекотал ноздри. Автобус пропускал кортеж, из которого доносились крики: «Боже, царя храни! Однозначно!». Экскурсовод раздала всем новенькие пятихатки, но на душе у студента уже было пусто. Нет, не из-за того, что опять (чёрт побери!) нужно было поесть, и не из-за того, что приехавший к ним незнакомый дядька сказал, что денег нет, но держитесь или не тупите и идите в бизнес, а непонятно из-за чего. Студент нежно прижал пятисотку к сердцу, от неё тянуло холодом, в ушах стояло: «Гнида, гнида, гнида, гнида».

- Господи, какой красивый закат на востоке…

Часть 3: Деревянная вода.

Полдень, 18 сентября 2016-го года.


Бескрайние перепаханные поля. Надысь здесь убирали картошку, кормовую свеклу, чуть раньше - золотую во всех отношениях рожь, яблоневый и вишнёвый сад… под корень. Следующий год всё будет под парами.


Почти посередине всего этого настоящего богатства по щиколотку стоял мужик в тройке с дедовским «Фанзоем» в правой руке. Мужик вернулся из налоговой, где пытался подать заявку на банкротство своего хозяйства ОАО «Весёлый писец».


Только что трактор ДТ-54, купленный по дешёвке на Авито, привёз и разбросал последнюю партию коровьего навоза. Со смесью чистого воздуха, духа ближайших торфяных болот, криком пролетающих на зимовку аистов и гусей всё это вызывало лёгкую эйфорию.


Да, когда тебя повесили, и верёвка оборвалась, может вселить надежду. Да, так и было пару веков назад, а сейчас не то время – импортозамещение. Твоё хозяйство забирают за долги и отдают перспективным компаниям по производству пищевых красителей и сухого молока. Ты должен снова, снова и снова.


Уже полгода к тебе приходят всяческие непонятные люди в различной форме, то напоминающие подразделения СС, то польских полицейских, то просто бывших спортсменов с травматами в руках. А ведь отдал, да, отдал уже половину долга банкам, бандитам, перекупщикам и просто бывшим спортсменам с травматами. Синеглазку продал по 3 рубля за кг, Розовую за 3,4. Рожь, свеклу и даже всех недельных цыплят. И осталось-то выплатить «государству» всего ничего - 5999 миллиардов рублей. Кролей жалко. За день до продажи в загон прокопались бродячие собаки, передушив всё поголовье. Да, утром его разбудил визг, лай, выстрелы и крики наёмного рабочего узбека: «Сикоман!».


Так ведь ещё на выборы идти. Смеркалось. Ветер сменился. Потянуло дымком. Это несознательный сосед дожигал свою ферму. «Телепень!». Недалеко с подлеска бежала группа «зоозащитников», опять куча людей в непонятных мундирах и 564 съёмочные группы. В небе парили коптеры и около двух десятков разноцветных «Робинсонов». Сзади по перепаханному бежала жена и наёмный узбек, изображающий что-то огромное и счастливое. «Наверное, уже проголосовали, - подумал фермер. - Надо идти».


Опять сменился ветер, буквально на пару минут. Бежавшая с опушки толпа попадала мордами в грязь… нет-нет, в землю-кормилицу. Пора идти. «Какой прекрасный закат на востоке». Огромная стая ворон резко с криком слетела с опушки, а бежавшая группа только приподняла головы и не вставала.



Часть 4: Песни земляных червяков.

Пункт первый: Собрание в «Волосатой рыбе».


Процветающая деревня на западе Тверской губернии. 3 мая 2023 года. Большой праздник. Много пьяных туристов, все 13 гостиниц заполнены до отказа. Почему процветающая? Дык, на краю «Большой Московской Пустоши» - ближе к Зоне поселений нет, да и виды прекрасные на колючую проволоку с минным полем, вечнозелёными деревьями иван-чая; ну и на «Восточный закат», разумеется.


Почему пьяные туристы? А оно надо быть трезвым в 30 лет праздника Всемирный день свободы печати!? Нет. К тому же Кузьмич всё равно не отпустит никого трезвым в День Конституции Японии. Там где-то в прошлогодних стогах лежит посол Японии с подарком Кузьмичу. Намедитировался. Свежий воздух – вообще без примесей какой-либо химии, отличное тёплое сакэ и большая толпа побитых польских туристов.


Праздник души! Да, старый самурай всегда любил по приезду к Кузьмичу поспорить: «Что поэтичнее написано - Конституция Японии или Польши? (Примечание: 3 мая и День Конституции Польши тоже). Ещё тут какой-то Геральд – придурок, сломал фамильную катану и, по ходу, пару рёбер. Да вон он недалече валяется – «Fuck» показывает…


Как только Солнце прекратило мешать  «Восточному закату», на краю деревни в корчме «Волосатая рыба» собрались почти все оставшиеся местные сталкеры, Геральд и Кузьмич запаздывали. Нужно было в очередной раз решить: кто пойдёт счастье пытать – до «Глаз Либерала» добираться, чтобы, по легенде, загадать желание и повернуть время вспять. Многие пытались, и ещё больше погибло за это «счастье».


Нет, ну а кому это, к чёрту, понадобилось? Людям? Так они и так лучше жить стали, когда столица переехала в Калининград и была ликвидирована партия «Единый Гондурас» – они не путаются под ногами, а люди и не напрашивались, жили себе потихоньку, дальний космос осваивали. Сталкерам? Ну, да, кодекс… а не лучше водить туристов в Зону и иметь свои? «Лучше синица в руках, чем журавль в небе», но Кодекс есть Кодекс.







Резко распахнулась дверь, вовнутрь выпал, как двухпудовая гиря на излёте, поляк Геральд, тоже, кстати, знатный сталкер и забияка, над падающим телом прошелестел сюрикен, воткнувшись в противоположную стену, продырявив заодно зазевавшуюся летучую мышь.

- Кузьмич попозже подойдёт, – промычал Геральд, – он своего самурая сейчас баиньки уложит и придёт.

- У тебя чего в сапоге торчит? – спросил Василиус, тщетно пытая вытащить сюрикен из бетонной стены.

- Так праздник же!

- Да садитесь уже! – Марфа (хозяйка корчмы) начинала свирепеть, ужин остывал.

Геральд сделал шаг и упал – обломок самурайского меча задел табуретку. Сел, выдернул: «О, курва! (это удивление такое)»

- До свадьбы заживёт! – сказал кто из темноты.

- Спепжай! (пошёл ты) – на автомате ответил Геральд.

Из темноты материализовался довольный Кузьмич.

- Чего лыбишься? Видал, что твой друган наделал?

- Зато нужную вещь притаранил! – парировал Кузьмич. – Новый определитель тумана, чёрных дыр, радиации… а заодно температуры воздуха и артериального давления.

Но Кузьмича уже никто не слушал. Все налегали за свежезабитого кулаками Марфы зубра (на вертеле), с тёртым хреном, варёной картошкой, солёными зелёными помидорами и вчерашнего кабана со сломанной в семи местах челюстью на закуску.


А вот собрание не задалось. Впрочем, как всегда. Только «Старшой» затеял голосование: на стене повесили три розетки по 2,5 киловольта,  и все по очереди должны были угадать неподключённую, но, когдв выяснилось, что Кузьмич всё равно пойдёт: «Не пропадать же новому девайсу».


Геральд тоже вызвался, говорит, что нервы надо успокоить, а то на следующей неделе должна приехать делегация с Фукусимы… ну, сами понимаете. Третьим вызвался Василиус. Да не обращайте внимания на имя. По-настоящему его Вася зовут, и лет 10 назад он поспорил на полкило калифорния (см. таблицу Менделеева), что усы сбривать 10 лет не будет. Так и получился «Васили ус». Что он забыл в зоне – никому не понятно. То ли понял, что полкило не дождался, то ли за этим полкило и собрался. В общем, всё решено. «Старшой» встал, подождал, пока Марфа проскользнёт мимо, и громко гаркнул: «А теперь - оргия!!!» - от чего резко потерял сознание.


Резко на небе появилось Солнце. В автобусы грузили избитых, но довольных поляков. Перед каждыми носилками японский посол раскланивался, благодарил, приносил свои глубочайшие извинения: «Гомен кудасай! Гомен кудасай! Гомен кудасай!» - Геральда так и тянуло высказаться, но некогда. Некогда! Надо обыскать карманы «Старшого», Марфа утащила-таки этого охальника к себе – чего добру пропадать. У него в кармане остался последний навигатор ГЛОНАСС с гугловской картой и панорамами порномагазинов Москвабада. «Выдвигаемся», - буркнул Кузьмич, даже охладитель с жидким азотом у виска не помогал сбить головную боль - «Чё вчера было?». Один Василиус был бодр и свеж, ногами запихивал в рюкзак патроны с картечью и орал что-то вроде «Если едешь на Кавказ, солнце светит в правый глаз. Возвращаешься в Европу – солнце светит прямо в… левый глаз».

Первая остановка – Волоколамская волость, «103-й километр».



Пункт второй: «Клеверное поле тоски».

Широко отмеривая шаги, Геральд ломился сквозь восьмиметровые заросли конопли и тихо матерился на сорока языках. Дело в том, что честно одолженный навигатор ГЛОНАСС при просьбе проложить маршрут всё время показывал на запад. Не просто на запад, туд,а откуда вышли очередные профессиональные суицидники, а показывал несколько тысяч километров до точки назначения.

- Я не понимаю в этой хрени! – взбесился Геральд.

- Охолонись – ласково похлопал его по позвоночнику прикладом Кузьмич, – переверни. Видишь рычажок? Переключи с режима «Шухер» в режим «Как у всех». Переключил?

- Да.

- Ну?

- Вроде заработало.

- Существует легенда, – начал Василиус, – что однажды создатели ГЛОНАСС хотели освоить Тихий океан. Найти спрятанные сокровища Жака-Ива Кусто, с чертежами универсального акваланга с закисью азота (веселящим газом). И папирусный корабль «Ра-13», в котором, всё по той же легенде,  великий монгол-путешественник Юрий Сенкевич затопил карты с подкопами Чингисхана под Великой Китайской стеной. Также «отпечаток губ легендарного Леонида Ильича Брежнева, гарантирующего положительный застой в половой жизни, выполнение всех планов на пять лет в течение пары недель, не считая бесконечные респауны ящиков первоклассной водки на пути любого научного исследования. Для этого инженеры специально затопили в Тихом океане больше ста спутников системы ГЛОНАСС для подводного наблюдения и несколько космических грузовиков с запчастями на случай «Шухера». Дошло? Батарейки не сажай – вон, уже видна колючка.





По какой-то причуде сама Зона начиналась по точной географической карте Московской области. И причуды этим не кончались. Флора, фауна, атмосфера, да вообще всё жило своей отдельной жизнью и, если ты сталкер и не особо всего пугаешься, то можно было из-под снега выкопать свежих помидор или ананасов. Чем, собственно, некоторые сталкеры и промышляли. Впереди была одна из «легенд» - «Клеверное поле тоски». Троица уже подходила к этому месту, расположенному на 103-м километре от Москвабада. Почти вся живность, мутировавшая и не мутировавшая, приходила сюда проводить свои последние дни или часы. Великолепные пейзажи, шикарные виды, нетронутые деревни, поля дикой белокочанной капусты, заросли по локоть яблонь. «Изобилие» - одним словом.


- Там! - Кузьмич показывал травинкой на странное скопление металлического мусора. Большое исключение в большом многообразии – «перепаханное поле», «не растущее ничего», «центр забвения», да как хотите назовите.


Мужики остановились, решая: сходить или нет на поле, посмотреть, есть ли чего новенького, короче - помародёрствовать. Решили сходить. Сняли всю экипировку, особенно оружие. Взяли только пустые рюкзаки. Подходя к полю, начинались лежбища различных скелетов, направленных лицами, клювами, мордами в сторону центра. В этом месте вместо травы в изобилии росли ландыши, для них никогда много пищи не бывало.


Уже на краю перепаханного поля из земли торчала куча различных видеокамер (говорят, что здесь был «Старшой» и насчитал их 564 штуки), но брать их было очень плохой приметой. По самому полю валялись кучи разноцветных вертолётов модели «Робинсон» и коптеры, куча коптеров. Бают, что это была весьма дорогая забава. У одного из них сидел скелет в позе «что же я наделал?!» - руки обхватывали лицо, а на земле лежал ноут с картридером, из которого торчала мини-SD-карта ближайшего коптера с записью когда-то давно прошедшей истории.

- О! Ещё один искатель правды.

- Не думай о людях, они всё равно все умрут.

- Да заткнитесь вы оба!

Чем дальше углублялись в поле, тем невыносимей становилось на душе, как будто скорбь всего мира собрали и выплеснули сюда. Вот поэтому и не берут сюда ни оружие, и ничего лишнего, что можно было бы пустить в ход. Через полчаса быстрого шага по мягкой земле уже всем так хотелось на тот свет, что мочи никакой не было. Но мужики тёртые, держаться, осталось немного. Впереди показалось небольшое зелёное пятно.

- Так, быстро отдыхаем, обходим поле, возвращаемся к вещам, – Кузьмич смотрел на ноутбук, отобранный у свежего скелета, и не видел в нём никакой пользы.

Все прибавили шаг. А вот и «Клеверное поле тоски» - да просто вечнозелёный кусок поля с клевером, где не чувствовалось ничего, вообще ничего. В центре стоял скелет с простреленным черепом в тройке и опирающийся на старинное трёхствольное охотничье ружьё системы дедушки Фанзоя. Геральд бросил монетку к карман тройки скелета: «Хорошая примета, дома будет много еды и хороший урожай», - прокомментировал Геральд.

- Отдохнули? Быстро разошлись. Встречаемся в лагере. - Геральд, как самый живучий, рванул в сторону, противоположную от лагеря.

Через пару часов все собрались в лагере.

- Ну, что у кого?

- Парочка ноутов, десяток 18-х айфонов и даже новая военная разработка – панель для сбора не только солнечного света, а, впрочем, почти всего излучения и преобразования его в электроэнергию, – загордился Геральд.

- Ну, отходим подальше и ночуем. Барахло оставляем у входа на старую ферму. «Старшой» с командой заберут позже, – пробубнил Василиус.

- Ага, если «Старшого» Марфа отпустит, – оскалился Кузьмич.

По часам уже было утро. Хотя фиг его поймёшь. На палатке лежал толстый слой снега, а перед палаткой густо росли лисички. Кузьмич бодро жарил грибы на костре и что-то напевал из японского фольклора. Надо подкрепиться, впереди новый пункт назначения, путешествие по «чёрной дыре» и вообще хрен знает что… или кто.

- Задрал!! – из палатки вылез слегка посиневший Геральд.

- Гриб и огурец в жопе не жилец! – процитировал народную мудрость Кузьмич.

- Да я не про это, я про твои музыкальные пристрастия.

- Так эти пристрастия как раз об этом.

Пункт третий: Через Барвиху в «Историю»!

За Василиусом бежал огромный лось, из-под копыт летели куски земли, как золотые монеты из-под Золотой Антилопы из одноимённого мультика.

- Чё, мухоморов обожрался? – спросил Геральд Кузьмича.

- Да какие сейчас мухоморы? Весна ж… наверное.

- В Зоне-то? Может, у него заначка.

- Ага, а дома лосиха вся в слезах, – заржал Кузьмич.

Тем временем Василиус включил варп-двигатели и пошёл прямым ходом на раздвоенное дерево. Прыжок - и Василиус сзади почувствовал, как пара тонн мяса с ветвистыми рогами плотно вошла аккурат между стволов дерева. Тяжело дыша, Василиус подошёл к лосю. Тот уже начал приходить в сознание.

- Делать то что? – заорал на Кузьмича Василиус. – Этот гад сейчас очнётся!

- А ты ему рога отпили, – еле сдерживая смех, посоветовал Геральд. – Он тебя только покусает или копытами побьёт! Подлечим, не боись.

- Ага, и зубы проверь на кариес. Губу ему приподними и проверь, – уже в голос ржал Кузьмич.

Плохо работающий мозг, после гонки, Василиуса воспринял всё это как прямую команду. Он подошёл вплотную к лосю и приподнял губу. Раздвоенный язык, и щелчок острых клыков лося чуть не оттяпал Василиусу голову. Прямым ударом сталкер отправил неудачливого лося в нокаут.

- Да пошли вы!!! – пришёл в себя гонщик. – Может, мне ему и кардиограмму снять, придурки?!

Кузьмич с Геральдом отползали в кусты. Их то ли рвало от смеха, то ли уже было пора кардиограмму у обоих снимать. А ведь всего в сотне метров на месте магазина «Пятёрочка» на главной площади Волоколамска у железнодорожных путей, вернее внутри бывшего магазина, находилась очередная стадия путешествия – «Чёрная дыра» в подсобке магазина, которая может перенести наших героев почти до места назначения.


Была, конечно, одна беда: «дыра» периодически перемещалась из магазина в подвал налоговой инспекции, в местное отделение полиции, местную тюрьму или на самый гиблый конец в мэрию городского округа. На то и Кузьмич со своим японским девайсом!







Немного о «чёрных дырах» и подаренном приборе: дыры – это некий односторонний тоннель, соединяющий место его возникновения с каким-либо бывшим правительственным зданием: квартирой, наполненной миллиардами рублей, Думой, Министерством финансов, министерством… министерством… министерством… дачей… тьфу. В общем, туда, куда обычно исчезал весь бюджет не только страны, любого мелкого предпринимателя, но и обычного человека. Ну, а то устройство в руках Кузьмича показывало другую сторону дыры, плюс время на раздумье для прыжка. Не обольщайтесь. Дыры не все вели поближе к Москве, они могли закинуть и в Цюрих, и на Мальдивы, и на Кипр, и даже в Вашингтон. И прибор тоже был не идеален – картинка места приземления, не более.

Итак, троица засела в магазине. Дыра уже несколько раз появлялась в подвале, но таймер на девайсе показывал слишком короткое время для перехода и не очень подходящие места для перехода. Терпение, только терпение. Через пару часов появилась дыра со временем перехода около часа, и с той стороны виднелся красивый сосновый бор. Пошли. Не торопясь.


Отличный вид. Все вышли, отошли на всякий пожарный от дыры подальше и разбили лагерь.

- Ну и где мы? – Василиус взял у Геральда навигатор и тщетно пытался сторговаться с ним по поводу местонахождения. Навигатор всё время просил заплатить какие-то транспортные налоги, орал про запрет фотосъёмки и вообще вёл себя непонятно.

- А, нахер! Сами пойдём осмотримся.

Кузьмич попросил Василиуса присмотреть за лагерем, а сам с Геральдом отправился на разведку.

Не прошло и двадцати минут, как оба вернулись и одновременно сказали: «Барвиха». Василиуса аж передёрнуло… вместе с затвором его пятизарядки. Надо сказать, что причуды в таких местах не совсем весёлые были. Эгрегор таких мест порождал стойкие галлюцинации в виде различных людей, от живых отличить можно было только придурью в голове, ещё они не ели и всё время хотели денег, толкали странные лозунги и идеи. О, да, они были особо непробиваемые, в физическом смысле слова. Только крупная картечь или пуля могли их угомонить, и то не всегда надолго.


Была тут ещё одна «легенда» - это молодой парень с цветной татуировкой старой пятисотрублёвой купюры на лбу. Он почти всё время играл на кугикле, говорил про какую-то «пятую колонну», «госдеп» и всех обвинял в экстремизме. Там, где слышна была эта тихая печальная музыка, нужно было быть осторожным и просто бежать со всех ног.


Как раз такая музыка и приближалась со стороны шоссе. Все спешно рванули в сторону. Через десяток километров музыка отстала, зато на огромной поляне у весьма внушительных развалин какой-то дачи стоял как раз один из таких глюков со старинным айфоном в руках, грозил небу кулаками и орал: «Денег нет!». Василиус вскинул ружьё, но Кузьмич его остановил: «Не трать зря, ты ж не в кино».

В воздухе пронёсся лёгкий запах пластиковой каши. Первый признак, что все на правильном пути.

- Слышь, чуваки, закурить не найдётся? – на тропинке стояла девчушка лет двадцати.

- А денег тебе не надо? – для проверки спросил Геральд.

- Пашолты! Нищеброд! – резко ответила девчушка.

- Это, должно быть, из катакомб под дачами, их там ещё много живёт, – сказал Кузьмич, достал пачку «Гуцульских» и подал девушке.

- Мерси, пацанег! – девушка закурила и удалилась в сумерки огромного забора.

- Тьфу ты, пронесло, – Василиус поставил обратно на предохранитель ружьё и закинул за плечо. – Ладно, пошли на запах.

Долго ли, коротко ли, вышли ребята на некогда большую 16-полосную автомобильную трассу. Запах стал уже весьма сильным и неприятным. Осталось немного до перекура, все не спали уже больше суток.


Впереди показались ворота с надписью «Союзснаб». Просто ворота. И древняя водокачка. Вонь стояла невыносимая. Василиус даже сблеванул чутка. Вокруг ворот были какие-то холмики «С цветами всех цветов радуги, - скосячил Кузьмич. – Пойдём, помянем «Ботаника». За несколько метров до цветов насыпан холмик с воткнутой табличкой из куска авиационного алюминия: «Берегите природу - мать вашу!». Это могилка известного в своё время «Ботаника», который только и шнырял по Зоне в поисках новых чудо-растений. Но запашок его сгубил, по уверениям Кузьмича.


- Теперь всем на восток, – Кузьмич снял на минутку противогаз, усмехнулся Василиусу и показал пальцем куда идти.

- Некультурщина! – огрызнулся Василиус, его снова стошнило на ботинки Геральда.

За железнодорожными путями всех немного отпустило. Огромные деревья вперемешку с огромными домами создавали невероятный ландшафт. Кузьмич подошёл к кустам орешника срезать посох. На кустах лещины висело гнездо, в гнезде находились куча останков птенцов и ещё какой-то человеческий скелет склонился над гнездом со всё ещё действующим фотоаппаратом в руках. Кузьмич не отказал себе в удовольствии заглянуть в объектив и состроить рожу. Показалось на секунду, что скелет заржал. А, нет, просто отвисла челюсть.


Дело было уже к утру, когда напрочь уставшие мужики оказались на месте, с которого началась «История» - «Институт Курчатова». Вернее, на краю огромной воронки. Вокруг воронки на пару километров простирались болота с ландышами, и это была ещё одна причуда – вода не заполнила воронку, да, в общем, не тронула ни одну постройку в округе.

- Думаю, хватит держаться за прошлое, – Кузьмич стоял на краю воронки-кратера, тёплый ветер обдувал сапоги, японский прибор покрылся пурпурным цветом от избытка радиации. Кузьмич достал корочку младшего научного сотрудника, пропуск с маленькими кругленькими печатями, трудовую книжку и бросил в бездонную яму. «Яма» ответила тяжёлым вздохом.

- Всё. Идём на «Щукинскую», там безопасно. Отдохнём хорошенько - и в последний рывок. Скоро мы посмотрим в эти глаза, – Кузьмич развернулся и неспешно направился в метро.

Пункт четвёртый: «Взгляни, взгляни в глаза мои суровые. Взгляни, быть может, в последний раз…»

Проблем с дровами не было, с освещением - тоже. Самовосстанавливающийся вьюн рос буквально везде на станции. Отрубил кусок, через несколько минут на том же месте такой же ствол. В некоторых коридорах сам по себе горел свет. Нет, ничего мистического, просто так пауки заманивали к себе комаров: паук обоснуется в плафоне и фосфорицирует, а там и добыча недалеко. Правда, в таких коридорчиках надо было быть осторожным, ну, лапу мохнатую вовремя убирать от шеи: «А, ну-ка, фу!». И самое красивое – это сланцевая пыль в отблесках Луны. Можно поспать в вагоне, можно в палатке, можно просто посидеть у костра.

К полудню Кузьмича на медитацию прорвало, благо ещё одна причуда Зоны это позволяла – «туман». Замечательная вещь, если уметь пользоваться. Человека, который зашёл в такую «аномалию», перекидывало в место и время, где он был действительно счастлив и где всё было по-настоящему материально, надо только вовремя очнуться и, как ни странно, закрыть глаза вовремя, когда «туман» исчезает. Вот как раз краешек белого покрывала спускался в пробитый потолок. Кузьмич пошёл отрываться. Туман как раз начинался у входа в метро, даже Кузьмичу показалось, что буковка «М» стала красной, светящейся и на подпорке. Внутри Кузьмич перенёсся в далёкие «неправильные» времена, когда рогалик стоил 5 копеек, настоящее мороженное, цирк с Олегом Поповым, одиннадцатичасовой сеанс в кинотеатре на «Баррикадной» - 10 копеек… и автоматы «Морской бой». Отрывайся по полной.

Собственно, каждый сам себе злобный Буратино. Геральда и Василиуса тоже иногда заносило, но в другие соблазны. А сейчас прошло пару часов, из рассеивающегося тумана вышел довольный Кузьмич. Пора подумать и собираться. Подумать было над чем: аномалии, глюки, причуды – это для сталкеров полбеды.


Самое «интересное» - вышедшая из-под контроля система «Антиснайпер-9999». Когда-то все, кто имел хоть небольшую власть и жрал за счёт народа, чувствовали себя богами, этакими Дунканами Маклаудами, но в реальной жизни всё не так. Поэтому по всему Москвабаду понаставили систем «Антиснайпер» - это тупо игрушка со стеклом и электроникой, которая вылавливает из поля зрения блики снайперских прицелов: а вдруг кто-то на «драгоценную жизнь хозяина жизни» покусится, пока он (она) будет перед выборами всем руки пожимать в тесном окружении охраны, школу недостроенную в ход пускать или на тракторе с мигалкой кататься? Ай-ай-ай. Короче, этой хрени понаставили столько, что для хоть какого-то координирования пришлось подключить, ради хохмы, всё это к допотопному компьютеру «Эльбрус» и ещё нескольким сотням тысяч ЭВМ типа «ДВК-1» и «СМ», расположенным в заброшенных катакомбах под землёй. Вот после «начала Истории» все эти отголоски «проклятого прошлого» перезагрузились и обрели разум - искусственный, но разум. А заодно и отстреливать всё, что является людьми. Ну, пошли потихоньку? Нет?


Решено было идти вдоль реки до набережных - там есть где укрыться.  Геральд, умничка, ещё до поймы не дошли, а уже вляпался:

- Ландыши. Прекрасная лагуна ландышей, – бормотал Геральд, уходя всё глубже (по как бы хорошо перекопанному полю) к ландышам. «Смертельный Зов мутировавших земляных червяков»  или просто «Песня» - смешанный из звуков дождя, криков больших синих китов и не поддающихся описанию звуков.

Примечание: Ландыши и червяки в симбиозе – ландыши теперь водные растения (болота, даже открытая вода, предпочтительно солёная). Плюют в глаза жертв яд, вызывающий глубокую эйфорию. Червяки научились издавать «Песню» и перерабатывать плоть на ещё живой жертве, растворяя и превращая её в почву.

- Кажется, наш поляк слишком красотой увлёкся, – Василиус повернулся к Кузьмичу.

- Да нехай! Лишь бы ОЗК не снимал.

- Кузьмич, может, пора?

- Да, блин, пошли вытаскивать.

Геральд лежал на куске плиты, с огромными, как от белладонны, зрачками и тащился как уж по стекловате.

- Можно, я дам этому наркоману по морде? – попросил Василиус.

- Насилие - не наш метод, к тому же руку поломаешь или чего погнёшь, – засмеялся Кузьмич, – но пару часиков мы потеряем, м-да.

- На! – Василиус со всей дури ударил лежачего Геральда в грудину. – Ах ты, блин!

- Ой, спасибо! – Геральд резко очнулся.

- На кой чёрт тебе подкова от грузовой лошади на груди!!?

- На удачу, а заодно под ней противоядие от ландышей, – заулыбался Геральд.

- Наркоман!

- Да, люблю я это дело. Вы ж меня всё равно бы вытащили? А подкову-то зачем погнул?

- Пошёл ты!

- Ладно, попёрлись дальше, – Кузьмич побрёл потихоньку по плитам у набережной, выставив вперёд свой ниппоновский прибор.

Прибор напрягался и выдавал кучу всякой информации. Стоп! «Дыра» в Москвабаде – новинка или разгадка исчезновения многих людей? Вот она, спереди. Справа. Спереди. Сзади.

- Где Геральд? Он шёл последним. – Кузьмич оглянулся на Василиуса.

- Я не заметил.

- Стой.

«Дыра» пометалась ещё немного и пропала, но прибор не умолкал. Он показывал огромное скопление глюков.

- Митингуют?

- Не, торжественно яхту спускают на воду.

- Уходим.

Ага, не тут-то было. Сзади появилась ещё одна толпа в чёрных кителях с мелкими жёлтыми бейджиками и вооружённые пластиковыми щитами с дубинками. Слева опять появилась «дыра», справа - вода и ландыши. Кузьмич бодро всадил по глюкам пяток 7,62 с трёхлинейки, Василиус уже распаковал несколько пачек картечи по карманам. «Не нравится ***, валите в ***», - глюки, начали наступление, сзади звук лозунгов перебивался ритмичными ударами дубинок о щиты.

- Кузьмич, вали в водосток, я тут отдохну немного.

- Валим вместе!

- Давай на восток, быстрым шагом! – Василиус распалялся. – Они не отстанут, а до цели всего десяток километров. Беги!

Кузьмич «солдатиком» прыгнул в ливневую канализацию, скинул всё, кроме оружия, и, пригнувшись, побежал вперёд. Сзади, по ходу, пошли вход не только патроны с картечью, но и кулаки с подручными предметами.

Нужно было выходить через полкилометра, но дорогу преградил туман. «Твою мать!» - Кузьмич выскочил на поверхность и еле успел нырнуть за автобус, когда по краю люка чиркнула пуля.

- Здравствуй, любимый! – Кузьмич под стук пуль просчитывал траекторию бега. – Трёхлинейка! Да!

Бывший МНС очень любил свою винтовку, холил и лелеял. Настал час ей отплатить за добро. На ней нет оптики, да Кузьмичу она особо и не нужна. Он приметил пару установок «Антиснайпер» и решил ослепить их.

- Дыши. Дыши, спокойно. ««Я» не существует, – Кузьмич приподнялся и щёлочку выстрелил. Стук немного поуменьшился.

- Ага. Минус один.

- Ага. Минус два. Побежали.

Успешно миновав шоссе, Кузьмич нырнул в большую арку и довольно-таки тёмный двор. Перевёл дыхание. До «Глаз Либерала» оставалось немного метров и много пуль.

- Перебежками. Пошёл!

- Что-то как-то горизонт плавает, – Кузьмич засунул руку под ОЗК, из левого бока текла юшка. ОЗК долой. Ремнём и рубашкой прижал рану и вперёд. – Я уже вижу этот кусок стены!

- Соберись, соберись тряпка.

Впереди большая, почти пустынная площадь и зубчатые стены со стрелялками. Побежал. Плечо обожгло. Вот где всякие снадобья Марфы пригодились бы. До водостока не вернуться – сил не хватит. Грохот уже стоял приличный, но как-то перемешивался с хлопками то ли охотничьей пятизарядки, то ли… да быть не может.

 Кузьмич добежал до глаз. Те смотрели на него не с сожалением, а с гордостью. Глаза в глаза. Кузьмич что-то пробормотал и упал в темноту. Сквозь мягкий свет доносился голос Геральда: «Ты не поверишь! Вась, он ещё живой!».

Над набережной, усыпанной совершенно не дикими растениями, носились стрижи. Гуляющие люди о чём-то негромко говорили, рядом тинькал трамвай. Рядом стояла Марфа: «Ты ничего не забыл? Ключи взял?»…

Конец, наверное.

Чего не спите? Идите спать. Завтра будет хуже.

© Шикарные картины: Владимир Манюхин

А также фото и рисунки с сайта Warnet.ws

© Текст сказки, сарказм, пару фото: Олег (Malcho) Грачёв 22/09/2016