admin | 04.03.2011

Парламентская газета: Некиношные будни красногорской полиции

Солнце в первый мартовский день светило особенно ярко, совсем по-весеннему. Ещё бы – и ему, красну солнышку, было любопытно – как чувствуют себя милиционеры, враз ставшие полицейскими в этот день? А никак. Вернее, как чувствовали себя, так и чувствуют.

– Странное ощущение, – признавались в разговоре все опрошенные, от сержанта до полковника. – Служим, да и всё.

Вслед за солнышком мы отправились в подмосковный Красногорск. Воображение рисовало погони и схватки, стрельбу на поражение и склонённые головы оперов в прокуренных комнатах над планами захвата банды «Чёрная кошка».
 

– А теперь Горбатый! – слышался мне голос. – Я сказал – Горбатый!

– Да не наркоманка я! – всхлипнула хилая девушка. – А дороги… Ну и что – дороги? Мало ли отчего?­

«Дороги» – это следы от уколов. Кто видел, тот не забудет. Кто не видел – слава богу. Девушку задержали в только что открывшемся универмаге.

– Их двое было, – рассказывают продавцы, – одна скинула, что взяла, и убежала, а эта успела скинуть только кофе.

Участковый Вартанов – с ним мы выехали по вызову в магазин – при свидетелях осматривает сумку задержанной. Украдено два сырка и зеркальце. Зачем оно ей? Красный нос, опухшие от слёз глаза. Дороги на руках.

Она просто хочет есть. А зеркальце? Она же женщина.

– Нет денег у меня, – устало говорит девушка. – Двадцать семь мне.

Она выглядит лет на десять старше.

– Нет, не работаю.

– Что колешь? У тебя же стаж, по ходу, лет пять уже.

– Амфетамин, – отвечает она после паузы.

Что ж, это зелье – не героин и входит в ежедневный рацион солдат армии США в боевых условиях, активизируя нервную систему. Но это всё равно наркотик, и последствия злоупотреблений – не для передачи «Спокойной ночи, малыши».

На столе – два сырка, зеркальце, одна варежка и «баян», он же «движок». Шприц.

– Дальше не смотрите, – вспыхивает девушка, – там в сумке только моё бельё осталось.

Что ей будет?

– Ничего, – отвечает Вартанов, – это мелочовка.

– Пятьдесят рублей зеркальце стоит, – с сожалением говорит дородная охранница, задержавшая наркоманку, – только административная ответственность предусмотрена. Сырки – вообще копейки. Вторая вот убежала – эх, не поймала, да куда там одной за двумя.

Я вспоминаю одну свою знакомую. Тоже наркоманку. Та получила год за кражу бутылки водки и куска колбасы. Говорит, потому, что не согласилась удовлетворить следователя прямо в кабинете. Распив ту самую водку. И, видимо, закусив той самой колбасой.

Из сводки происшествий по УВД города Красногорска за 1 марта 2011 года:

«11.50. Заявление гражданки Ш. о том, что на улице Пушкинская неизвестный нанёс телесные повреждения её сыну.

12.03. Охрана торгово-развлекательного центра избила мужчину.

12.20. Заявление гражданки Л. о том, что на семнадцатом этаже дома номер два по Подмосковному бульвару лежит неизвестный мужчина».

– Бытовуха, – говорит мне Оксана Шляхтина, капитан ми… то есть, капитан полиции и пресс-секретарь Красногорского УВД. – В основном угон машин, как и по всем подмосковным городам. Убийства – как правило, та же бытовуха: пьянка – ссора – поножовщина. В общем, романтика.

– Да нормально я смотрю на переименование, и слово «полицейский» меня ничуть не коробит, – продолжает она. – Но вы поймите, люди-то всё те же. Оттого, что все в один день стали полицейскими, сущность не изменится. Посмотрим.

Мы кружим с ребятами из патрульно-постовой службы по Красногорску.

– Ручки подыми, – спокойно говорит сержант человеку в красной куртке.

Тот послушно поднимает и разводит в стороны. Так. Ничего лишнего. То есть запрещённого. Но парня задерживают. Нарушение паспортного режима. Что ему будет? Ничего.

Бытовуха.

Из сводки происшествий по УВД города Красногорска за 1 марта 2011 года:

«13.00. Заявление гражданки П. о том, что неизвестные периодически звонят на домашний телефон и молчат.

13.11. Заявление гражданина Х. о том, что по улице Ленина у дома 7 повреждена автомашина «Хонда».

14.11. Звонок от неизвестного. По улице Октябрьская у дома 11 избивают девушку.

14.15. Заявление от управляющего фитнес-центром о том, что неустановленное лицо похитило из шкафчика в раздевалке сотовый телефон, 880 рублей и часы марки «Омега».

– Там по Московской, дом пять драка, – хрипит рация. – Отец с дочерью дерутся. Подъезжай, глянь.

– Поедешь? – спрашивают меня патрульные.

Я отказываюсь. Не люблю женских истерик. Да и что я, семейных ссор не видел? Сам сын. И сам отец.

Солнце над Красногорском. Гортанные крики смуглых граждан с лопатами. Запахи пирожков. Судя по аромату, некоторые даже с мясом.

– Ты ж пойми, товарищ милицейский, – втолковывает участковому бабуля с крашенными в весёлую рыжину седыми космами, – я ж её из милости пустила, племянницу-то, Зинку. А она с целой семьёй у меня теперь в однокомнатной квартире проживает, да все документы на квартиру украла и сама теперь за неё плотит.

– За кого?

– Дак за квартиру!

– Этого быть не может. Ответ­ственный квартиросъёмщик – вы.

– А я те говорю – и она тоже!

– Да не может быть двух счетов в однокомнатной квартире! Это же не коммуналка! Ведь есть закон! – втолковывает бабуле капитан.

– Да кто его слушает-то, етот закон, кроме меня, дуры? – трясёт яркой гривой отчаянная бабуля.

– Ты чего-нибудь понял? – шепчет мне Вартанов.

– Нет. А ты?

– Вот и я, – вздыхает он, – поверишь? Девяносто процентов всей службы – вот этот дурдом.

Участковый пробивает бабулю по картотекам. Его лицо становится суровым.

– Вы, значит, иностранцев у себя прописываете? – спрашивает он. – Иностранную гражданку Зульфию Курбанову, что в «Пятёрочке» работала?

– Ну да, – потупилась бабуля. – Пожалела её. Жалостливая я очень.

– А почему не выписали, когда она уехала?

– Дак забыла. Забывчивая очень.

Карусель начинает кружиться по новой. И бабуля со смелой причёской излагает потрясающий по своей художественной силе рассказ, как зловредная Зинка-племяшка, ну та, что с Вологодчины, ехала работать в Сергиево-Посадский район, картошку убирать, да тормознулась у бабули. Мол, дай я у тебя, Абдурахмановна, чуток поживу.

– Я-то русская, – кипятится бабуля, – ты не смотри, что фамилие моё такое.

– Нам все равны, – пытается вставить участковый, но бабка его не слушает.

– Таперича, значит, она замуж выходит, рожает, и всё на мою жилплощадь! – возмущается она. – Это по-каковски, я тебя спрашиваю?

– Но вы же её сами пустили!

– А документы я что, тоже сама у себя украла? – почти кричит Абдурахмановна. – Коли она уже три месяца как на моей жилплощади прописанная?

Участковый звонит в домоуправление.

Оглушённый бабусей, я выхожу покурить. По шумным коридорам горотдела милиции снуют люди. Один – на костылях и чему-то загадочно улыбается. Как будто знает, что изменилось с переименованием милиции в полицию.

– Увели у бабуси квартиру, – докладывает присоединившийся ко мне Вартанов.

– Как так?

– Молча. Она дарственную подписала, оказывается.

– И что теперь?

– Да ничего. Дарственная не оспаривается. Хотя ещё надо смотреть, в каком состоянии она была, когда подписывала.

– То есть Абдурахмановна теперь – кандидат в бомжи?

– Ну, до этого не дойдёт. Она же прописана в квартире. Но квартира теперь не её.

– А если новые хозяева новые замки врежут, а бабусю – вон?

– И так бывает, – вздыхает Вартанов. – Будем помогать.

Из сводки происшествий по УВД города Красногорска за 1 марта 2011 года:

«17.43. Гражданин Г., проживающий в г. Москве, по ул. Катукова, д. 7, похитил в ТЦ «Ашан» товаров на 815 рублей 14 ко­пеек.

18.02. Заявление гражданки С. о том, что по улице Дружная, д. 3 проживают неустановленные лица.

18.32. Заявление гражданина У. о том, что на улице Железнодорожная, в доме 26а неустановленными лицами взломана входная дверь и похищены 120 долларов США и ювелирные изделия на неустановленную сумму».

Солнце уходит на запад – без визы. Вечер у милиции, как правило, проходит веселее. Граждане активно расслабляются после работы и охотнее выясняют между собой вечный, как водка, вопрос: «Ты меня уважаешь?»

Отчётливее запахло пирожками у торговки. Она отложила чтение и приступила к своим непосредственным обязанностям: подвалила московская электричка, высыпал народ и за пирожками выстроилась очередь – вечер. Надо закусывать, мы ж не эти…

Детектив явно не заладился. И абрис главного героя, смахивающего на Клинта Иствуда из полицейского сериала «Грязный Гарри», оставался туманным.

Может, и слава богу? Может, мы когда-нибудь вернёмся к тем скучноватым доперестроечным временам, когда убийство в России было редкостью, а новости в информационных программах не напоминали боевые сводки? И даже сериалы «про ментов» не сочились кровью, как полы на бойне?

Поможет ли этому переименование милиции?

И при чём тут она?

Игорь Воеводин
Парламентская газета